В оккупированном Ростове-на-Дону было несколько тюрем, в которых гестапо содержало неугодных им граждан города. Конечно, было много замучено в этих тюрьмах мирных людей, но были и случаи побегов. Приложение № 8
Так, например, сохранились воспоминания гражданки Мишаковой о нахождении в Ростовской тюрьме с 25 сентября 1942 года по 6 февраля 1943 года:
«…А теперь я расскажу, как я освободилась из тюрьмы. После нового года был приказ вырыть яму за тюрьмой, эту яму копали 52 человека, положение наше стало еще хуже, а 4 февраля нас всех вызвали во двор тюрьмы и разбили по мелким камерам, приготовляли для расстрела. Начался расстрел. Когда мы были в камере, я попросилась выпустить меня в оправочную. И вот я зашла в сарай, где были сложены дрова, наверху крыши было отверстие. Я по этим дровам влезла на чердак и просидела там до 6 февраля. Я спрыгнула на Богатяновском и скрылась. Пряталась до 14 февраля, пока не пришла Красная армия».
Работая с архивными документами, в т.ч. с недавно рассекреченными, я узнала о множестве ужасных зверств, творимых фашистами в Ростовской тюрьме.
Судя по этим записям, немцы не жалели никого, и только везение, чудо могло помочь заключённым остаться в живых.
До наших дней сохранилось ещё одно письмо свидетеля Великой Отечественной Войны. В нём с воспоминаниями о нахождении в тюрьме г. Ростова-на-Дону пишет Нина Милентьева.
Из документов можно себе представить в каких условиях содержали заключённых. Немцы не жалели ни женщин, ни детей. И лишь немногим удалось вернуться оттуда.
Перед уходом из Ростова-на-Дону немцы убили всех заключенных, в том числе и Михаила (1200 человек). Этим преступлениям есть документальные подтверждения. 14 февраля, после освобождения города, жителей допустили в тюрьму, чтобы опознать и забрать тела погибших родственников. Приложение №9 1500 человек опознать не удалось,
Воспоминания гражданки Мишаковой о нахождении в Ростовской тюрьме
http://docs.historyrussia.org/ru/nodes/224111#mode/inspect/page/2/zoom/4
Приложение №9 «Ростовская тюрьма»
Приложение №10 «Жители г. Ростова-на-Дону опознают тела убитых родственников»
Приложение №11 «Памятный мемориал»
РОСТОВ, германский лазарет для военнопленных № 192
ЛАЗАРЕТ-УБИЙЦА
(Из воспоминаний врача-ординатора эвакогоспиталя)
Во время второй оккупации Ростова, на его северной окраине, в зданиях Ростовского артиллерийского училища (ныне площадь Ленина) располагался германский лазарет для военнопленных № 192. Сюда из концлагерей Ростова, Батайска, Сальска, Миллерово, Цимлянской и других мест Ростовской области сгоняли больных. Тысячи измождённых, обессиленных голодом и неимоверными страданиями людей заточали в грязные бараки. Лагерь смерти — так прозвали это страшное место, обнесённое двумя рядами колючей проволоки и высокой кирпичной стеной. В лазарете, по сведениям Комиссии (акт составлен после бегства немцев из Ростова) оставалось 5400 раненых и больных, в том числе более 400 инфекционных, сыпнотифозных.
Для помощи больным объединились силы Ростовского государственного медицинского института: доценты И. Н. Петровский, П. М. Силин, Г. Г. Жамгоцев (мой отец), Г. Добросердов, молодые врачи Т. Керенская, П. И. Титова, Залесский, старший лаборант П. Булгин… Помогали в организации консультативной помощи больным и раненым профессора Б. З. Гутников и Г. С. Ивахненко, доцент А. А. Дмитриев. Возглавил работу ассистент кафедры фармакологии, кандидат наук П. Е. Береславцев.
В лагерь смерти меня направили сразу после освобождения города. На углу улицы Энгельса и Ворошиловского проспекта был установлен стол и заработал Военкомат. Со всего города стекались сюда получить направление на фронт. К этому времени у меня было за плечами четыре курса медицинского института, и поэтому мне дали направление на ликвидацию эпидемического очага в лазарет для военнопленных. Здесь я находился до конца апреля, пока, заразившись сыпным тифом, не эвакуировался.
Главврач Береславский назначил меня палатным врачом. Передо мной открылась жуткая картина. Пронизывающий холодный ветер врывался в щели палаты, снег свободно проникал в окна, кое-где забитые досками. Не работали канализация и водопровод. В палатах на трёхъярусных деревянных нарах лежали по два человека, а кому не хватило мест – на голом полу. В помещении стоял огромный котёл-параша, около которого валялись трупы. Крыша протекала. В зимнее время бараки не отапливались. В суровые морозы больные, не выходя на улицу, обмораживали себе конечности.
По рассказам очевидцев комиссии удалось установить, что число больных, находившихся в лазарете № 192, к концу 1942 года достигло 7–8 тысяч человек. За шесть месяцев больные пленные получали только несколько раз по 80–100 граммов хлеба из горелого ячменя. Через сутки узники получали свою единственную пищу: полкотелка мутной похлёбки без соли, слегка приправленной ячменными отрубями. Раз в месяц в похлёбке попадались кусочки дохлой конины.
Отправляя в лазарет заболевших пленных, немецкое командование сознательно обрекало их на смерть. Повязки у раненых не снимались по нескольку месяцев. Если среди пленных попадался врач, то ему под страхом расстрела запрещалось оказывать помощь товарищам. А в ней нуждались сотни! Умирали в мучениях. Лишь изредка позволялось врачам из числа военнопленных производить перевязки. Раны были заражены червями.
Из медикаментов выдавался только марганец. Среди пострадавших были инфекционные больные (дизентерия, сыпной и брюшной тиф). Несмотря на то, что лагерь называли лазаретом, режим ничем не отличался от рядового концлагеря. Те, которые ещё способны были передвигаться, поднимались в четыре часа утра, и их угоняли за пять-семь километров на рытьё окопов и блиндажей – до наступления темноты. Остальные оставались без присмотра.
На территорию лазарета был длинный ров, присыпанный землёй, туда сбрасывали трупы. Сотни трупов. Среди трупов виднелись еще движущиеся тела. Личный состав госпиталя, несмотря на ранги, вытаскивали полуживых...
Вначале мы занимались медицинской сортировкой и переводили больных в обработанные помещения. А там уже их ждала необходимая помощь. Нуждающихся в специализированной медпомощи транспортабельных больных увозили в ближайшие госпитали.
Вскоре на территории лазарета заработал эвакогоспиталь № 5341 Наркомздрава. Постепенно были созданы нормальные условия содержания и лечения. Наиболее тяжелых больных эвакуировали в госпитали тыла. Эпидемический очаг был ликвидирован. Госпиталь приступил к приёму раненых из Миус-фронта и оборонявших подступы к Таганрогу. Медики трудились самоотверженно. Они спасли сотни красноармейцев.
Первый памятник жертвам «Лазарета №192» был возведён 1 мая 1949 года. Небольшой мемориал, окружённый деревьями с цветочной насыпью на месте захоронения, с надписью гласил: «Здесь похоронено свыше 4-х тысяч красноармейцев и офицеров Красной Армии, замученных и расстрелянных немецко-фашистскими извергами». Перед мемориалом был установлен постамент с двумя солдатами, держащими знамя.
Но в 1970-е годы произошли события, повлиявшие на судьбу памятника. Земля под ним, прежде находящаяся в муниципальном ведении, была передана разрастающемуся Ростовскому высшему командно-инженерному училищу. Вследствие чего останки из братской могилы частично эксгумировали и перенесли на Братское кладбище, а большую часть покрыли бетонными плитами.
После этого, долгие годы это место никак не напоминало о трагических событиях. В 2019 году по многочисленным прошениям было принято решение о создании мемориала. 22 июня 2020 года мемориал был торжественно открыт представителями самого училища и администрацией города.
